Еще Аристотель в «Никомаховой этике» писал о намерениях в дружбе, но приглядимся к ним через связь слов и ощущений, иначе человеческого опыта, который заложен в форме словесной оболочки. Пожалуйста, будьте внимательны к ощущениям, которые сопровождают образы, различение их приятности/неприятия поможет научиться различать их в своей собственной жизни и вовремя уберегать вас от возможных утяжелений (вражды) в отношениях, которые, как мы увидим ниже, и приводят человека к переживанию страданий.

Как показывает опыт слова, «корысть» связана с полезностью или стремлением извлечь выгоду, прибыль, получить трофей. Если прочувствовать каждое из характеристик корысти, то обнаружится, что все они так или иначе связаны со стремлением получить готовые плоды, то есть нечто, в чем присутствует жажда недостающего, как любое из намерений, но минуя сам процесс сотворения плодов. Корысть не интересует сам труд созидания. Корыстные цели/намерения неизбежно стремятся быстрее или сразу получить готовое, не ценя и не желая обращать внимание на то, как и что приводит к цели. Возможно, отсюда и возникла народная мудрость «цель оправдывает средства», как раз обращающая внимание на корыстные намерения в достижении желаемого.

Таким образом, внутри отношений, основанных на корысти, будет присутствовать пользование другим для достижения своих целей. Полезный – тот, кто приносит пользу. Душевный опыт, связанный с этим словом, сохранился в украинском языке:

Смысл полезного в том, что он облегчает, приносит успокоение и делает легким. Иначе говоря, польза облегчает путь, потому что помогает облегчить ношу, которую, так или иначе, каждый из нас, как человек, на себе несет. Символ ноши возвращает нас к христианскому символу креста, который нес Христос, тем самым избавляя людей от тяжести их греховной природы. Так и человек, приносящий пользу в отношениях, -тот, кто помогает нести ношу, облегчает ее тяжесть.

Поскольку корыстное намерение, присутствующее в отношениях, стремится быстрее получить трофеи, то собственную ношу намерений, оно перекладывает на других людей, то есть начинает пользоваться полезными людьми, чтобы самому было легче достичь желаемых намерений. Полезному приходится заботиться и о самом процессе достижения и держать на себе груз корыстных намерений другого человека.

Почему же корыстная дружба или отношения, основанные на пользе, получаемой от других людей, подходит к концу? Ответ хранится в самом опыте дружеских отношений, как такого опыта, который неразрывно связан с тем, что друзья всегда что-то от-носят друг другу. В подлинном опыте дружбы польза, конечно, присутствует, как возможность облегчения пути друг друга. Взаимная благодарность за получаемую легкость в подлинной дружбе рождается не из обязанности, а из любви, милосердия и сострадания к другому. Но осознать ценность пользы друга можно лишь тому, кто в своем жизненном опыте хотя бы однажды на себе испытал тяжесть ноши другого человека и полученное впечатление от груза души сохранил в своей памяти.

Опыт, сохранившийся в слове «друг», подтверждает особенность отношений между подлинными друзьями:

Друзья друг друга поддерживают, на друга можно положиться, то есть передать ему часть своей ноши, помочь в тот сложный момент, когда друг сам неспособен нести ношу. Но настоящий друг также знает, что опыт облегчения ноши другого есть временное действие, а не постоянное. Ноша на то и существует, чтобы ощутив ее тяжесть, начать внимательнее вглядываться в то, что именно несется, стоит ли провести уборку ноши, то есть очистить ее от того, что создает лишний груз в душе.

Отличие корыстного намерения, стремящегося достичь намеченных целей, от подлинной дружбы оказывается в том, что человек, все свое внимание обращая на нечто желаемое впереди и на себя, идущего по пути, перестает замечать, что друг устает от переложенной на него ноши, что друг нуждается во внимании и благодарности, которая снимет ощущение тяжести намерений.

Немаловажная особенность корыстных намерений заключена в одном из слов семантического фрейма корысти - «покорить». Покорить отсылает нас к опыту борьбы, сражению, в результате которого одерживается победа. Но, как мы знаем, на поле боя, как основного проявления опыта борьбы, всегда только один победитель.

Это значит, что в человеческих отношениях, где, как известно, всегда минимум двое, если присутствует корыстное намерение, возникает ощущение борьбы, желание покорить волю другого, подчинить ее себе, лишь бы давала плоды, то есть облегчала путь. Подавление воли другого в приказной форме или в виде замаскированных манипуляций, обманным путем уговаривающих человека нести на себе крест чужих намерений, воспринимаются на уровне ощущений как то, что придавливает, принижает, отстраняет, отделяет, теснит.

Здесь можно вспомнить советские дружины, или идеологическую политическую дружбу, которая, так или иначе, возникает, как изначальное желание победить врага/соперника, то есть уже в первоначальных намерениях присутствует желание борьбы, а она в свою очередь, связана с пользой. Другой в таких отношениях лишь средство для достижения целей. Это и есть главная тяжесть нароста корыстной или основанной на пользовании другим дружбы.

Автор этой статьи также предлагает читателю прочувствовать интуицию, которую сложно доказать на уровне слов, но угадываемую из жизненного опыта. Есть предположение, что конец корыстных отношений всегда связан с первоначальными намерениями. Другими словами, причина разрыва оказывается та же, что причина первоначальных намерений в отношениях, сложившихся после попадания в луч. Условно говоря, если намерением отношений было желание власти, то причиной разрыва станет непомерная власть одного, если желание славы, то она же станет камнем преткновения, из-за которого отношения потеряют первоначальную лучистость, если борьба с противником, то она же возникнет в отношениях и станет началом конца.

Но вернемся к корысти. Человек, переживший путь корыстной «дружбы» как труд несения ноши, открывает опыт благодарности. Именно труд в отношениях, как то, что скрепляет и движит отношения, становится ключевым фактором для того, чтобы в качестве духовного плода подарить мере его души новое качество – осознания благодарения друг друга в отношениях как движущей силы, только и помогающей продвигаться к так называемой цели. Тот же, кто в отношениях лишь использовал другого, как того, кто облегчал его собственную ношу, получает другой опыт – опыт гордыни и ощущение, что именно он своей скоростью достигал намеченного, не замечая, что пока он двигался к цели, его поддерживал друг. Неумение нести собственную ношу оборачивается для меры его души еще большей нуждой в отношениях, которые помогали бы облегчать его ношу, так никуда и не девшуюся, а лишь ставшую еще более тяжелой из-за потери способности труда созидания в отношениях.

Если вглядеться в плоды страданий, которые возникают из-за корыстных намерений в отношениях, то окажется, что они возвращают человека к началу, к новому витку и новому шансу, к новому лучу, который милосердно пригласит войти, чтобы заново пройти путь созидания отношений, но уже с другим человеком. Именно в тех страданиях, что оказываются итогом корысти, заключены подсказки того, что действительно желает мера человеческой души, а что сами намерения.

Человек, осознавший, что не корыстные намерения являются кирпичиками отношений, но получивший в качестве духовного подарка опыт благодарности, сделавший его душу более цельной, должен пройти через другую крайность, прежде чем обрести опыт добродетельной дружбы.

Вторая крайность – намерение удовольствий или наслаждений в отношениях. Прежний опыт дружбы, в котором нужно быть полезным не принес долгожданного счастья. Поэтому в этот раз человек стремится к противоположному – к легкости и удовольствиям. И луч дарит ему такую возможность. Новоиспеченный друг странника, мечтающего о чистых отношениях, удовлетворяет желания, дарит наслаждение и удовольствие, создает ощущение, что все просто.

Действительно, легкость в таких отношениях завораживает, увлекает, манит, вот только опыт дружбы как удовольствия от получаемых даров не учитывает важного звена, который упоминался в самом начале нашего путешествия – труда созидания.

Дружба в своей природе действительно основана на божественном даре, но не исчерпывается им, а предполагает, что божественный дар есть начало, а человеческий подарок – итог труда созидания.

Удовольствие, становящееся главным принципом отношений, стремится все облегчить, сделать простым и легким, все сложности забыть и вместе лететь навстречу судьбе. Такой подход приводит к тому, что человек, привыкший к легкости и подаркам судьбы, начинает при-носить подарки, созданные кем-то другим или преподнесенные судьбой, чтобы порадовать друга, постепенно забывая о том, что любой подарок – итог, плод некоего созидания в мире земных отношений. То, что понимается как дар тем, кто его принимает, предполагает, что этот подарок кем-то был рожден, сотворен, что в него был вложен труд, результатом которого и стал подарок. Таким образом, по-дарок есть то, что возникает после дара.

Нужда в духовных легких подарках, которые бы облегчали путь, приводит к тому, что дары судьбы потребляются, осваиваются, и упускается из виду различие между дарами и подарками. Удовольствие, заложенное в качестве основы в отношениях, приводит к тому, что главным принципом такой «дружбы» становится пользование дарами и подарками и их постепенное не различение.

В дружбе, основанной на удовольствии, творческое созидание, которое порождает подарок, перестает учитываться, и однажды отношения теряют напряжение. В них забывается наличие предтечи, того образного ощущения, что ручейки прежде чем собраться в море, должны проложить к нему путь, создать русло, которое и приведет их в море бытия как дантовский символ Жизни.

В основе дружбы, основанной на удовольствии, однажды улетучивается стержень, то самое творческое напряжение, необходимое для того, чтобы творить сам путь Дружбы. Такая дружба топчется на одном месте. Потеря памяти о труде созидания приводит к тому, что труд отношений ложится снова на плечи одного либо вообще испаряется как ненужная единица. И однажды не остается ничего, что объединяет людей, кроме удовольствия, легкости даров и стремления все привести к празднованию. Итогом таких отношений становится неразличение сложностей в отношениях, неумение с ними справляться и нужда в духовной легкости, которая невозможна без понимания прохождения через опыт страданий.

Человек, привыкший к удовольствиям, рождаемым в отношениях, перестает замечать, что его друг может страдать и нуждаться не в развлечениях и удовольствиях, а в поддержке, которая, в свою очередь, связана с облегчением пути друга (польза), с возможностью взять на время часть его душевной ноши. Так человек однажды открывает, что польза и радость нужны в дружбе, но еще нужно научиться различать, когда требуется поддержка, а когда будет уместным радоваться.

В качестве духовного подарка человек, прошедший через лабиринт второй крайности дружбы, обретает способность различать дар (полученный от Бога) и подарок (принятый от людей).

На первый взгляд, кажется незначительной разница между опытом благодарности, полученным в корыстной дружбе, и опытом получения/принятия даров, но все же она присутствует. В первом случае, благодарность связана с опытом благо-дарения, то есть дарения, сотворенного в благе, труда созидания собственного подарка от несения ноши другого. Во втором случае, различение опытов радости от получения безусловных даров Жизни и принятия творчески созданных людьми подарков становится дополняющим опытом, приводящим предыдущий опыт благодарности от собственного труда созидания к радости получать и принимать подарки, то есть совмещения опыта принятия даров и порождения подарков. Опыт благодарности замыкается, становится целостным, помогая человеку научиться различать важность не только созидания, отдавания, но и умения принимать созданное Жизнью, и другими людьми, различая внутри себя ощущения принятия безусловных божественных даров и труда сотворенных людьми подарков.

За время путешествия в поисках чистых отношений, или иначе обретения опыта чистоты в дружбе, человек, прошедший через тяжесть груза ноши пользы и через легкость пользования дарами, понимает, что основная особенность чистоты, появляющаяся все же в предыдущих опытах, была связана с ощущением равности, ровности. Интуиция того, что в своей подлинной человеческой мере люди равны, а в намерениях неравны, однажды помогает ему задуматься о различении этих тонких нюансах в отношениях.

Опыт, сохранившийся в слове равный, как видим, отсылает к образу гладкости, сходности. Как следствие, то, что неровное есть нечто шершавое, шероховатое.

Если пойти дальше и взглянуть на слово шероховатый, то с удивлением обнаружится, что связано оно с шорохом, или иначе звуком, возникающим от трения с неровной поверхностью.

Это различение важно нам, поскольку возвращает к первоначальному тезису о том, что намерение возникает как некий нарост на мере, то есть как некая шероховатость. Таким образом, получается, что именно намерения и есть неровности, которые приводят в отношениях к трениям. Мера же как нечто гладкое, и как показывает опыт слова, лысое, безволосое напоминает нечто новорожденное, чистое, невинное.

Если заново пересобрать все то, что описывалось выше, то окажется, что именно намерения создают трение между людьми, мера же, как нечто гладкое и не выпирающее, наоборот рождает радость. В итоге, получаем, что равность в отношениях связана с мерой каждого, которая в своей основе чистая по природе, то есть гладкая. А вот неравность или выпирание и есть намерение, то есть то, что по своей сути шероховатое. Потому при соприкосновении с гладкой, или с другой шероховатой поверхностью создает ощущение царапания. Именно это царапание в итоге и приводит отношения к логическому завершению.

Последствием скрытых намерений в отношениях неизбежно становится опасность вражды или ссоры. Но важно увидеть, каким образом это происходит. Опыт, запечатленный в опыте слова «ссора» обращает внимание на то, что ссора возникает в ответ, как реакция, то есть первичным фактором, влияющим на появление желания ссоры, становится некое действие, слово, поступок другого, который вызывает ответную реакцию. Это помогает прояснить, что ссору начинает не тот, кто реагирует, а тот, кто провоцирует на нее. Что же вызывает такую ответную реакцию?

Опыт слова «вражда» помогает увидеть предтечу возникновения ссоры.

Вложенные в первоначальное переживание вражды слова нужда, чахнуть, прозябать, теснить подсказывают, что вражду вызывает некое ощущение притеснения, давления, или иначе тесноты. Таким образом, теснота или трение от соприкосновения с шероховатостями (намерениями), иначе ощущение при нужде (принуждение), становится болезненным опытом, вынуждающим человека ответить, оттеснить от себя то, что вызывает тесноту. В повседневном опыте это подобно тому, как жмет обувь, и инстинктивной, естественной реакцией человека становится желание снять ее с себя, освободиться от ее тесноты и трения.

Таким образом, вражда или ссора в отношениях возникает в ответ на попытку одного потеснить другого, занять площадь, которая входит в область пространства друга и тем самым вызвать ответную реакцию, породить ссору, которая и становится итогом либо переосмысляющим этапом в отношениях. Но есть ли что-то в ссоре, что оказывает очищающее воздействие? Если вспомнить плоды страданий, возникающих после корыстных намерений, то окажется, что страдания возвращают человека к подлинной духовной мере человека – к нужде в обретении духовной близости, единении, служении и верности. Ссора, таким образом, как итог отношений, основанных на шероховатостях намерений, возвращает обоих к реально нужному опыту – нужде в духовной целостности.

Удивительность и милосердие законов созидания отношений в том, что все ошибки, совершаемые из-за намерений, каждый раз возвращают человека к началу. К возможности вспомнить о том, в чем действительно нуждается душа человеческая – в чистоте и невесомости, в ровности и гладкости меры, которая не способна использовать, а лишь способна дарить любовь, не умеет давить, теснить, принуждать, создавать трение, потому что невесома, а раз так, то непогрешима.

Человек, выходящий из отношений, основанных на намерениях, оказывается в ситуации, когда его душа исцарапана, расколота (здесь можно вспомнить выражение «разбитое сердце»), и потому испытывает нужду в духовной целостности, восстановлении, обретении внутренней гармонии. С другой стороны, осколки намерений, которые остались в результате трения с шероховатостями, требуют уборки и очищения.

Трение, испытываемое им, привело к тому, что его собственные намерения размельчились. То, что в отношениях, вызывало страдание, в итоге, после переосмысления оказалось благостью, поскольку трение одного ради желания завладеть бОльшим пространством, приводило к уменьшению собственных намерений, собственных наростов на душе.

Опыт слова тереть и заложенные в него смыслы точить, мешать (тесто) напоминают христианский образ сеять, то есть пропускать через сито.

Размельченные намерения и есть благой замысел итога отношений, основанных на намерениях. Происходит размельчение, размягчение и очищение души, просеивание через сито, дабы отобрать чистые семена и очистить от грязи остальные. Опыт слова «чистота» также говорит о разделении, раскалывании. Таким образом, жесткое (намерение) нуждается в размельчении, чтобы очистить зерна от плевел.

Нужно упомянуть еще об одном слове, заявленном в подзаголовке – о слове «всякий».

Опыт, сохранившийся в этом слове, говорит о некоем нюансе. Всякий несет в себе оговорку «однако» и тем самым напоминает, что каждый, но при этом важно какой именно. Можно вспомнить слова Аристотеля о том, что добродетельная дружба возможна лишь между добродетельными людьми, то есть с любым как таким, который возбуждает любовь и желание, но не со всяким, потому что важно еще, какой именно человек. То есть, можно сказать, дружба с любым зависит от того, какие намерения сохраняются в его душе.

Человек, прошедший через различные ответвления дружбы, уводящие от подлинных отношений, обретает понимание, что корысть приводит к гордыни одного и пользе другого, удовольствие – к потребительскому отношению и неразличению безусловных даров жизни и подарков рукотворных, неравенство – к ссорам, вражде и тесноте. При этом каждый из лабиринтов псевдо дружбы милосердно возвращал к началу, к новому витку встречи с лучом, счастливым случаем, который сводил людей вместе. Возможно ли, задумывается странник, что подлинное отношение дружбы таится в отношениях луча к людям. Возможно, ли, что сам луч и есть ответ на вопрос, как обрести опыт добродетельной дружбы.

Если пространство луча запускает весь процесс дружбы, дарит возможность научиться отношениям чистым, не замутненным шероховатостями намерений, то тогда ведь это значит, что в самом луче есть то, что восстанавливает ощущение действительного блага, возможного в отношениях.

Возможно, поэтому любой возбуждает любовь и желание дружбы, потому что будится любовь не сама по себе, а благодаря действию луча.

«Встреча про-ис-ходит с нами, но оттого, что первоначально исходит к нам» - фраза из первой части нашего путешествия подсказывает, что то, что нам кажется, делаем мы, потому что происходит с нами, первоначально все-таки ис-ходит к нам, то есть нечто появляющееся рождается лишь после того, как что-что является. А ведь именно луч был связующим звеном, породившим встречу и запустившим начало отношений, именно благодаря счастливому с-лучаю, приведшему к встрече, появлялась сопричастность друг другу.

Именно на свет луча смотрели новоиспеченные друзья, радовались его сиянию, которое и приводило к ощущению целостности и счастья.

Если вспомнить о всех предыдущих перипетиях, то все они возникали из-за то, что кто-то из друзей начинал думать, что именно он излучает свет, что именно он является причиной, порождающей движение, а все потому, что становился в центр лучистого пространства, чтобы еще больше почувствовать себя в лучах софитов жизни, и этим отодвигал друга в тень, а кто-то решал, что можно использовать луч, чтобы добиться желаемых целей, то есть воспользоваться легкостью, даваемой лучом, чтобы осуществить намеченные намерения.

Так или иначе, получалось, что луч при намерениях становился помощником, рабом желаний людей вместо того, чтобы быть полноценным участником отношений, таким же другом, третьим, раскрывающим новые горизонты лишь потому, что был тем необходимым звеном, без которого бы не произошла сама встреча.

Значит ли это, что добродетельная дружба есть такое отношение людей, в которых действующим лицом, имеющим свой голос и право считаться другом, есть сам луч, так же нуждающийся в поддержке и благодарности, также радующийся подаркам, которые для него творят люди и дарящий безусловные дары своим друзьям.

Возможно ли, что луч есть не просто то, что порождает отношения, а есть то, что делает возможными подлинные отношения, а раз так, то пользоваться лучом для своих корыстных намерений, образно говоря, входя в плоть луча, чтобы больше получить света, воспользоваться им, это и есть предать само отношение дружбы.

Если счастливый случай есть сопричастность к благу, ощущение себя благой части некого замысла, то ведь это значит, что луч и есть та необходимая часть, приобщение к которой и дарит ощущение счастья.

Луч дружбы – такой же живой друг, помогающий друзьям, и разве будет по-дружески использовать его, разве это и в человеческих отношениях не приводит к катастрофическим последствиям, разве может настоящий друг взять и присвоить себе свободу друга, решить, что он будет главным в дружбе. Разве это не предает отношения между людьми? Так и использование луча только для себя, в ущерб друзьям, есть такое же предательство дружбы. Луч не просто дар, который можно без зазрения совести взять и присвоить, предав тем самым чистоту отношения луча к людям, предав тем самым милосердие и надежду луча, каждый раз, несмотря на постоянные ошибки людей, дарующего людям свет нового мира, подлинного в своей чистоте. И разве не будет предательством использовать его чистоту ради самолюбия, тщеславия, жадности и власти. Разве этому учит луч?

Пространство луча есть пространство божественного замысла, внутри которого разыгрываются человеческие отношения. Но без света, рождаемого лучом, не случились бы отношения. Луч и есть недостающее третье звено в отношениях, любуясь красотой которого, переживая страдания, испытываемые им, как частичкой мира подлинного, упавшего на землю мира несовершенного, радуясь дарам, благодаря за подарки, которые рождаются тоже благо-даря его сиянию, и становится возможным счастье как приобщение, причастность лучу.

Обретение луча в качестве настоящего друга без ущерба к дружбе другу-человеку и есть добродетельная дружба. В такой дружбе намерения уже не нужны, потому что обретается бесценное – целительная сила луча, восстанавливающая израненное сердце человека, выравнивающая меру души, делающая гладкой и мягкой хрупкую природу чистого сердца.

Человек внезапно понимает, что первоначальная встреча случалась как совмещение двух лучей, созидающих совместно пространство, внутри которых развивались отношения. Но это значит, что два луча, однажды обратившиеся друг к другу и породившие место для создания дружбы, когда-то светили каждому из друзей, как светит солнце не просто всем, а каждому, таким образом, согревая своими лучами жизнь в мире каждому человеку.

Добродетельная дружба есть отношение с лучом, внутри луча и совместно с лучом. Такой же вид отношений присутствует и между людьми – с другом, внутри друга и совместно с другом. Эта троичность и рождает целостное восприятие дружбы. Нечто происходящее с другом отражается на его внутреннем, душевном пространстве, и это же внутреннее порождает совместное внешнее.

Другими словами, обретение добродетельной дружбы возможно, когда человек помнит о том, что каждое его слово, поступок отражается в качестве печати на душе друга и свете луча и этот отпечаток влияет на совместное дружеское пространство.

А это предположение рождает важную мысль – лучи не просто есть у каждого, а нужны каждому. Человек не может существовать без луча. В темноте как состоянии безлучистости пропадает ощущение жизни. И также в подлинной дружбе пространство двух лучей – это не пространство для использования одного другим, не для неблагодарного пользования подарками, а это пространство милосердия, в котором важна совместность трех, соучастие в жизни трех друзей. В пространстве дружбы соединяются два луча, а значит, сами отношения, порождаемые лучами, есть отношения, основанные на совместности участия, не могущие быть использованы только одним для своих корыстных или развлекательных интересов, но могущее быть площадкой встречи, где каждый важен и нужен.

Все мы в мире находимся при части луча, нравственно сопричастные друг другу, но лишь потому, что каждого, а не просто всех греют лучи, благодаря которым и рождается ощущение счастья как при части блага. Счастье в дружбе быть каждому при-частным лучу, не пытаясь им завладеть, лишив тем сам друга блага его сияния.

Все остальное лишь очередной виток, обучающий человека опыту собственной духовной нужды и страданиям, испытываемых другом, до тех пор, пока однажды не обретется простое понимание, возможное, потому что прошел весь предыдущий путь – так же, как каждый из друзей нуждается в луче, так и лучистое пространство совместности создается для каждого из друзей.