Обычному человеку различать думание и мышление незачем. Это не эффективно.

Как только вы начинаете строить определения, вы начинаете работать со значениями. Значения – это то, что в словарях, энциклопедиях. Но это не смыслы. А я исхожу из смыслов.

Возьмите философскую энциклопедию непереводимостей и вы увидите, что там вообще невозможно провести различение. Nous и принципы – то же самое. В разных языках и традициях эти термины взаимозаменяются. Я строю это различение только для образования, причем только тех людей, которые должны заниматься смыслами.

Когда вы строите новую систему образования, вам нужно понять, что такое образование и в чем его отличие от обучения. Понять, каким образом человек себя образовывает. Образовать себя – это не значит обучиться быть успешным менеджером или стоматологом. Человек создан по образу и подобию, и образование есть образование себя.

Нужно задуматься, а зачем мы вообще различаем. Вообще различать – основная функция культуры. И в каждой культуре, в зависимости от того, на что она ориентирована, есть вещи, которая она очень тонко различает, и которые не замечает. Если во Франции различают 300 сортов сыра, это означает, что для этой культуры это почему-то важно. Эскимосы различают 30 видов снега, а нам достаточно трех - мокрый, жесткий, мягкий. Необходимость различать появляется в процессе твоего взаимодействия или твоего делания.

Мы сразу были настроены на то, что людям надо не передавать знания, а передавать интеллектуальные функции – мышление, понимание, рефлексию, выражение.

Есть научное мышление, в котором происходит постройка на сотворение объекта, и работа с ним, то менеджерское мышление работает с ситуациями. Оно короткое. У него ценностью является эффективность и успех, и это полностью исключают всякую долгую и последовательную интеллектуальную работу. То есть чем успешнее менеджмент, тем меньше шансов, что вы получите что-то долгосрочное и осмысленное. Вы получите эффективное, но это совсем другое. Когда у власти мы ставим эффективных менеджеров, то эта эффективность выражается в том, что у страны нет перспективы и стратегии, а есть тактические быстрые схемы. Во-вторых, эффективный менеджмент строит эффективные модели вывода денег. Вся эта коррупция в виде взяток ничто, по сравнению с эффективными схемами, которые строят менеджеры.

Для меня было важно, что можно выделить три интеллектуальных фокуса или способности, которыми обладает человек.

Первая способность – разумность. Разумно все живое, что имеет стратегию выживания. Это основа разума. В этом смысле, бессмысленно говорить, разумны ли животные. Да, они разумны. Даже мхи и грибы. Грибница решает задачи по движению в лабиринте не хуже мышей. Этот разум базируется на сигналах. Вы получаете сигналы, обрабатываете их и на этом строите свою стратегию выживания. У человека эта стратегия очень развита. Есть категория людей, которые говорят, что они умные, потому что блестяще выживают в социуме. У них есть этот разум. Они эффективны, разумны и их поведение в жизни базируется на сигналах. Позже эти сигналы стали называться информацией. Все, что связано с сигналами и разумом, строится на информационных моделях. И поэтому искусственный интеллект или тот, кто обрабатывает информацию, вполне может продвигаться и строить разумные стратегии.

Образованный человек должен уметь работать со всеми тремя точками – сигналами, знаками и символами. Быть разумным, мыслящим и думающим. Они все связаны. Их нельзя отделить, нельзя только мыслить или думать. Понятно, что можно быть только разумным, но это уже совсем существование.

Кстати, те, кто разумные, терпеть не могут мыслящих и думающих. Потому что мышление не связано с социумом, а образует определенную культуру. Мыслящие – это ботаны, сфокусированные на мышлении, но в стратегиях жизни мало понимающие.

Для того, чтобы в науке или познании сделать прорыв надо подумать: прервать существующую линию, и начать заново. Начать заново – это только подумать.

Творчество связано с думанием.

Четвертая способность - образование или мудрость. Это способность употребить и сфокусироваться на этих трех фокусах вовремя и уместно. Попал в ситуацию выживания, бессмысленно заниматься теориями, - надо выживать. Попал в исследование, бесполезно заниматься интригами. И третий фокус подумать – когда у вас экзистенциальный кризис. А он происходит периодически, особенно сейчас, когда мы перешли в быстрый мир.

С думанием сегодня стало плохо. Во-первых, потому что идет работа с фрагментами, а не с целым. У айтишников или технологов основной единицей являются фрагменты. Не целое. Вся идея инновационности построена на этом: набрать кучу фрагментов, и потом пусть кто-то из них что-то слепит. Думание порождает смыслы, а смыслы – отношение к целому. Без целого нет смыслов. Во-вторых, замена думающего интеллекта мыслительным, машинным, резко убирает возможность трансценденции. Если проще, то в современном мире формулируется запрет на творческое мышление. Передача машинам управленческих смысловых функций, делает ненужным и исключает трансценденцию.

Строя образовательные системы, я столкнулся с тем, что мне нужно четко различать, когда я обучаю стратегии выживания, а когда - думать и творчески мыслить. И каким образом со всем этим целым работать. Отсюда и возникло это различение.

У нас было исследование в институте будущего, мы начали делать глоссарий. Если слово имеет важную роль, то оно рисовалось большим, при этом видно, как другие от него зависят. Было наглядно видно, как эти пузыри вздуваются и опадают. Вот сейчас, например, со страшной силой вздувается пузырь «время». Линейное и последовательное время уже во многих случаях не работает. И в этом случае история перестает работать.

Для меня было большой внутренней трагедией, когда я преодолел для себя крышку исторического подхода. Я очень люблю историю, много там работал, но я понял, что для человечества и обсуждения человечества бессмысленно опираться на историю. Истории человечества быть не может. Нет такого места, откуда можно было бы ее написать. Если только когда с Марса будем писать. Изнутри мы не можем видеть всю картину целиком. Потому что время – не линейка.

Для моих целей время – многовекторное пятно. И тогда то, что мы называем историей – ландшафт, по которому можно бродить. Там нет последовательностей. Сократ и в начале, и в конце. Он же никуда и не делся. Я могу зайти к Сократу, к Гегелю. В этом плане они наши современники, потому что все существуют в нашем пространстве. У одного итальянского философа есть такая статья «что такое современник». Так он пишет, что современник – это не тот, кто в трендах и внутри времени, а тот, кто вышел из него, двигается параллельно и видит, что происходит из другого времени.

Вот участочек Софо, а вот участок Ахматовой. Софо не выше Ахматовой и Ахматова не выше Софо. Они просто разные. Это все об идее множественности. Она строится вот таким образом.

Когда мы строили свое представление о новой Украине, у нас первое положение было – мы разные и хотим быть разными. Мы должны построить такое общество, где мы остаемся разными. А вот попытки меряться историями бессмысленно.

Как сейчас с поляками. Совершенно очевидно, что есть история, видимая для нас, и история, видимая для них. Или какая-то должна поглотить другую или сохранить эту множественность.

С тобой что-то случилось. Ты столкнулся с тем, что мы называем сущностями. Это нечто, что существует – можете называть по-разному – ангелы, пустота. С этой сущностью ты столкнулся, и она тебя поразила до такой степени, что ты впал в полное молчание. Потому что сказать нечего. Она в тебе молчит, но начинает в тебе кричать. Ты из этого столкновения вышел, а что-то в тебе произошло, что-то неизвестное в тебя вселилось, и оно в тебе кричит. И ты начинаешь мычать. В этот момент нужны друзья-философы или собеседники, с которыми можно сначала помолчать, а потом помычать.

Затем происходит такая странная итерация – освобождение. Для того, чтобы понять и вымучить, ты должен забыть все, что знал. Все это ты должен отложить в сторону. В тебе живет только эта точка, и ты начинаешь каким-то образом ее пытаться проявлять – рисунком, схемкой или стихом. Налимов писал, что сначала метафорой.

Через символы и метафоры все это начинает проявляться и складываться в некое символическое смысловое поле. В чем я верю Бадью, так в том, что он говорил - философия рождается из 4-х источников: матемы, поэмы, любви и политики.

Для меня осмыслен вход через поэму и любовь. И вот ты это формулируешь, соотносишь собеседование с другими, можешь поговорить с Сократом, и теперь можешь на этом остановиться. Но если ты хочешь это донести до людей, то все это нужно перевести, соотнести вот это Иное с тем, что есть. Как правило, иное имеет свою грамматику и свой язык. Вот так же, как сейчас медленно входит язык квантовой физики в оборот. Люди уже на уровне кухни могут говорить про квантовые компьютеры и запутанности.

И вот этот путь думания: от молчания, столкновения с Иным, осознания его как Иного, освобождения от того, что имеется, переход в состояние творения, когда ты начинаешь из этого что-нибудь творить, а потом сотворенное тобой надо вставить в культуру и социум, если ты этого хочешь.

Это опыт. Нужно встретиться с двумя фигурами - Мастером и Учителем. Иногда это одно, но чаще это две разные фигуры. Потому что Мастер умеет, но не знает, как объяснить. Ему незачем. Он в этом сотворении, ему нужен толкователь. Вот Учитель – это толкователь. Он знает, что делает мастер, лучше, чем делает мастер, но не умеет. И поэтому, если ты хочешь стать мастером, ты находишься в поле мастера, овладевая его опытом вместе с ним в его пространстве. У мастера - подмастерья. У учителя – ученики. В современном языке мы все это называем ученичеством. Ученичество – способность к вопрошанию. Учитель тебе ничего не передает. Это – тот, кто помогает оформить твое вопрошание.

Образование можно описать в несколько стадий.

Первая - окультуривание, когда тебя напихивают нормами, знаниями и всем прочим. Обычно к годам 12-13 ты переполнен и начинаешь сопротивляться.

Следующий этап – это идентификация. Ты начинаешь соотносить себя с окружающим миром. Говорить «я это буду, а это не буду, это нравится, это не нравится». Иногда, если ты попал в то, что тебе соответствует, ты на этом успокаиваешься. И твоя стезя на этом заканчивается. Ты совершенствуешься. Всю жизнь в своей профессии живешь и ничего, но если у тебя есть призвание, которое в тебе пробивается, ты начинаешь искать для него место. Оказывается, для него в социуме места нет. Все идентичности не годятся. Призвание – от Бога. Предназначение – от социума. Призвание – это соучастие в творении божьего мира. Ты для этого призван. Задача педагогов и каждого человека открыть в себе это.

Тогда начинается процесс самоопределения. Идентичность – это по отношению к тому, что есть, к прошлому. Все наши крики про то, что Украине нужна идентичность, конечно, нужны, но она не определяет будущее. Она определяет страну по отношению к прошлому. Для будущего нужно самоопределение. И тут начинается атака. Только ты начинаешь что-то иное в себе воображать, на тебя атака со стороны, прежде всего, друзей, потом родителей: «Ты сумасшедший, будь как все, это не модно».

И тут у тебя начинается период самостояния. Ты сопротивляешься. Если ты выстоял, тогда у тебя начинается самодвижение. В тебе это начинает разворачиваться и жить. В самоопределении важно думание.

А до этого экзистенциального кризиса эта способность не то, что не нужна, но она просто не активна. Зачем? Когда и так все нормально. Когда Поль Гоген, который был успешным банковским служащим, вдруг все бросает и становится художником, едет на Таити, то это он самоопределился. У него нет выбора. У него есть решение. При самоопределении принимается решение. А при идентичности выбор.

Принимается решение творить новое, понимая, что за это можешь заплатить очень многим. Прежде всего, социальным положением. Потом, когда ты все сделал, у тебя начинается период самоотречения. Ты возвращаешься в целое мира, растворяешься в нем, готовишься к смерти, но если с тобой случился какой-нибудь экзистенциальный казус, вроде того, что встретил молодую девушку, у тебя может произойти новое самоопределение, и ты пойдешь по следующему кругу.

Если у вас появляется возможность сложного самоопределения делать не карьеру или только семью, а делать мир, у вас появляется задачка лет на 150. Для этого нужно образование, которое помогает строить мир. Или учение. Я имею в виду в виду учение в совершенно банальном смысле, а не в том высоком, типа учения Маркса и Энгельса. Это целостная картина твоего мира, которым ты можешь поделиться. Можешь воплотить его в саде, в архитектуре, в поэзии, а можешь написать философский трактат.

У человека примерно каждые 7 лет происходит экзистенциальный кризис. В эти моменты человек как раз пытается самоопределиться или заново найти идентичность. Особенно ценны эти переходы у юношей и людей, достигших успеха. Мне легче всего работать примерно с 40-летними людьми, которые уже успешны, но не удовлетворены. Которым надоело зарабатывать. У меня был такой случай с молодым миллионером еще в 90-е годы. Он работал в недвижимости и был очень богатый по тем временам. Мальчишка образование не имел, сразу бросился в бизнес. Меня попросили поработать с ним чисто архитектурно. Ему надо было клиентам что-то рассказывать про эти сооружения. Ему 25 лет. У него тогда 40 млн. Его дважы обстреливали. Чудом выжил. В туалет ходит с охранником. Весь покрыт псориазом. Он как-то ко мне начал относиться не как к обслуге. И мы с ним говорили. Говорит: «Я не знаю, что делать. Ну, будет у меня 400 миллионов, мне скучно». У него возникла эта ситуация, с ним можно разговаривать.

Есть книга Климента Александрийского, называется «Педагог», где он Господа разделяет на две ипостаси – педагог и терапевт. Он говорит – сначала вылечи душу, а потом уже можешь учить. Сначала нужно очиститься, чтобы открыться. Ученик – это открытая книга для Господа.